— Союзнички провели для связи с ними… Так это он навел ПГБ? — в голосе Залесского появляется такая жажда крови, что следователю хочется проверить, работает ли артефакт блокировки силы.
— Завтра аттестат, прошение уйдет, так что все на мази. Теперь только ждать. Недели две наверно. Потом в Петербург к Ямину. Хотел, чтоб вы со мной отправились.
— Я сказал к ноге! Ты ногу потерять хочешь?!!
Опять же будет логично, что он потащит меня за собой, — это будучи одаренным, я был относительно свободен в выборе, а теперь меня и спрашивать не будут. Но я-то хочу летать! Карьера рыцаря плаща и кинжала абсолютно не по мне! И в итоге мы имеем, что мне надо как-то организовать свой род, чтобы Митька (а точнее его начальство) формальной власти надо мной не имело. Конечно, род — не панацея, эти товарищи могут и начхать на это, но так отбиться будет проще. Происхождение у меня в порядке, вполне себе высокое, мама-папа в браке состояли, документы об этом имеются. Осталось только выполнить одно из условий: совершить подвиг, построить что-нибудь нужное государству или положить в госбанк на депозит один миллион рублей сроком на 50 лет.
— У! Скажи, а Гавриленков к нам часом, в мое отсутствие не заглядывал?
Поначалу все было неплохо. Первые два года мама забирала нас на каникулы к себе в часть, где мы жили при госпитале. Днем бегали по военному городку, играли и дрались с местными детьми, по вечерам мама учила нас чему-нибудь или, если было ее дежурство, приводила к себе на работу, чтоб мы не болтались под ногами у взрослых. В госпитале нас запросто могли приставить к какому-нибудь делу или отправить развлекать раненых.