– Вы забыли ваше оружие, милостивая госпожа, – медовым голоском пропела девчонка, протягивая на вытянутых руках Кларе её клинки. – Мне показалось, что вы слишком глубоко ушли в раздумья, а тут опасные места…
– Haipe! – резко приказал Фесс. Спина покрывалась потом, и это было плохо – неупокоенные обожают чужой страх, он для них словно второй хлеб. Никогда нельзя бояться, столкнувшись с ними лицом к лицу, говорил Тёмный. Пусть даже ты будешь трижды волшебник. Страх, ненависть, ярость – для них это как для мухи мёд. Холодное спокойствие – наш щит; о него разобьются любые атаки.
– А как ты думаешь, Неясыть, зачем им это знать?
Имперские стрелки не нуждались в дополнительных командах. Два десятка стрел разом ударили в белую фигуру, столь неосмотрительно застывшую в воротах. Ударили – и без всякого вреда прошли насквозь, густо утыкав землю.
– Уезжай, пожалуйста. Если здесь и в самом деле костяные гончие, то ты мне не помощник. А если мне придётся тебя вдобавок из лап святых отцов выручать – совсем плохо дело. Постарайся перехватить на тракте Прадда, скажи ему, чтобы сюда и носу не совал. Возвращайтесь в «Ражего кота» и ждите меня там. Ну, а если не вернусь… сами знаете, что делать.
– Так что с кафедрой делать-то будем? – со вздохом спросил Тёмный. – Я бы, конечно, костьми лёг, чтобы тебя, Неясыть, тут оставить, да только куда там! Ушлют тебя на самый край земли, куда и ворон костей не заносил, так что умение твоё хоть сколько-нибудь ходовым должно быть.