Я подчинился. Бетти, воспользовавшись моментом, обняла меня за шею и зарылась лицом в грудь. Мирка, восторженно стрекоча, стала нарезать круги по нашим плечам.
Оли замер. Гвардейцы двигались к нам не спеша и выглядели беспечно. Не похоже, что заметили лазутчиков. Мое предположение подтвердилось. Не доходя кустов, гвардейцы повернулись и почти синхронно спустили штаны. Присели. Характерный звук и не менее характерный запах…
– Деньги пересчитать и зачислить в кассу полка. Пойдут на выплату жалованья. Парням выдать двойное, раненым – тройное. У Оли осталась семья?
К дому Оливера мы доскакали вмиг. Лэнс увел коней, а выбежавшая Мэгги повела меня в дом. Я удивился, что этим занимается кухарка, но забивать голову не стал. Не наше дело.
Я не стал объяснять Бену, что в переводчике не нуждаюсь. В Брюсселе мне вставили «Мульти». Бен об этом не знал: «Мульти» был секретным.
Нас взяли на базе империи, куда выманили для отчета. Поначалу мы сочли это ошибкой. Предположить, что миротворцы убивали детей, мог только больной человек. Но больными они не были. Империя бодалась с Россией, мы подвернулись под руку. Объявить русских садистами – что может быть лучше? Я предложил снять запись с мнемосканера. Пусть судят за расстрел банды – и только меня. Парни не виноваты: они выполняли приказ. Мне ответили, что мнемозапись не доказательство. Сканеры появились не так давно, вживлены немногим. Адвокаты нашли экспертов. Те подтвердили: мнемозапись подделке не поддается. Их мнение проигнорировали. Россию следовало наказать, империя не хотела упускать случая.