— А Гибарян... знал? — неожиданно спросил я. Снаут задумался.
— В холодильнике, — тотчас объяснил Снаут. — Мы перенесли его сразу же утром... из-за жары.
Голос оборвался тут же на полуслове. Что-то щелкнуло, я ощутил на лице слабое дуновение.
— Я должен идти, Хэри, но, если ты очень хочешь, можешь пойти со мной.
— Тем не менее. Я однажды попал с ним в переплет, подробности не так уж важны, достаточно сказать, что у нас осталось на восемь человек пятьсот килограммов кислорода. Один за другим мы бросали обычные занятия, в конце концов мы все ходили небритые, только он брился, чистил ботинки. Такой уж он человек. Конечно, что бы Сарториус теперь ни сделал, все будет или притворством, или комедией, или преступлением.
— Конечно, всюду найдутся типы практического склада. Они говорят, что если не удастся установить контакт, то, изучая плазму — все эти бредовые живые города, выскакивающие на сутки, чтобы потом исчезнуть, мы хотя бы раскроем тайну материи. Будто неизвестно, что все самообман; мы просто расхаживаем по библиотеке, заполненной книгами на непонятном языке, и глазеем на цветные корешки... Вот и все!