— Не волнуйся. Ты же видишь, что я обожжен и совсем не регенерирую, — успокоил я его. — Знаешь, он оставил мне письмо.
— Я открою, но обещайте, что вы не войдете.
— Где твои вещи? — спросил я и тут же пожалел об этом.
— Я прочитал записку. Хотел бы с тобой поговорить. Можно прийти?
Меня вдруг охватила апатия. Это был нелепый, никому не нужный разговор.
На обтянутых кожей скулах Снаута проступали красные жилки. Он был теперь в черном просторном обтрепанном свитере.