И тут ему в голову пришла странная мысль. Он вспомнил, что вчера неоднократно повторял Гарри.
Здание Министерства, выросшее вокруг этого места, украшено деревянными панелями и позолотой. Яркое, полное огней, наполненное самодовольной глупостью. Но этот зал – другой. Это каменное сердце магической Британии, здесь нет ни позолоты, ни деревянных панелей, ни ярких огней.
Этот ответ не должен был настолько потрясти застрявшего между стёклами Гарри. Он почувствовал… почувствовал себя… неустойчиво, как будто у него вынули внутренний стержень…
Гермиона не могла вызвать патронуса, поэтому она просто побежала к лежащему мальчику. Мысленно она пыталась понять, как долго Гарри уже кричит. Двадцать секунд? Дольше?
Смирившись с мыслью, что вселенная всё равно его догонит, Гарри продолжил разрезать блинчик. Печальная правда состояла в том, что ему уже не хватало сил. Гарри теперь знал, как чувствуют себя люди, когда устают бежать, устают от попыток ускользнуть от судьбы, как они просто валятся на землю и позволяют клыкам и щупальцам жутких демонов из чернейшей преисподней утащить себя навстречу своей ужасной участи.
К тому времени, как Гермиона добралась до кабинета своего любимого профессора, её разум уже бурлил от предположений. Может, что-то не так с её оценками по трансфигурации? Но почему тогда профессор МакГонагалл просила её никому не говорить? Это, наверное, насчёт Гарри с его частичной трансфигурацией…