– Есть кто живой? Не бойтесь, свои… – скорей для собственного успокоения прокричал он и едва не заорал, услышав шорох откуда-то справа.
Дверь поддалась-таки усилиям Тимофея и со скрипом отворилась. Внутри было темно, душно, спертый воздух пах пылью и мышами.
– С-сука! – захрипел Лазовский. – В-все равно…
Свирепо глянувший на него Георгий медленно отвернулся.
– А если нет? – спросил отмалчивающийся Ласковин. После штурма он спешно вернулся в Башню.
– Да как без ружей-то?! Голыми руками обезьяну не завалишь, – воскликнул Кобзев и глупо хихикнул: – А уж если она молниями еще швыряться станет, то совсем труба.