Упоминанием скреббера даже самого сурового рейдера можно довести до позорно-перепуганного состояния или инстинктивной вспышки защитной агрессии. Здешний люд суеверен до смешного, и это суеверие укоренилось куда сильнее всех прочих.
– А хрен его знает, таким балбесам, как мы, это не понять. Просто ментат проводит над тобой рукой и составляет то, что они называют картой. Никто, кроме них, не знает, что это такое, но они ее могут записывать на простую бумажку кучей черточек разной длины и точками, сам в этой тарабарщине ничего не поймешь. Надо, чтобы другой ментат провел рукой над бумагой, и потом он может много чего рассказать об этом человеке и узнать его в толпе. Эту информацию можно не только в бумаге передавать, но и на дисках, флешках и других носителях. Легко каталогизируется теми же ментатами, при надобности найдут твою карту за минуту или меньше.
И смотрел как-то странно. Поглядывая снизу вверх, Карат видел, что изо рта скотины высунулся кончик языка и застыл в некрасивом положении.
– В кабину его определим, за сиденьями тут отсек для раненых оборудован.
– Жужжит он, хуже шершня над ухом, его засечь легко. И кто знает, как скреббер отреагирует, в прошлый раз ему жужжание не понравилось.
Дверцы открылись, вышли двое. Один, очевидно, водитель, остался стоять возле машины, сложив руки на короткоствольном автомате неизвестной модели, второй направился к «бардаку».