Сдерживаемая усталость и почти незаметные, но тем более удивительные для меня просительные нотки, проскользнувшие в голосе.
Значит, нужно время. Присмотреться. Подобраться поближе. Понять, что он за человек. Узнать его привычки, желания, слабости. Показать себя, наконец. Обаять, очаровать. Женщина я или нет, черт возьми?! И как знать, вдруг Савард в конце концов увидит в собственной наиде не только средство для сцеживания силы и спермы, а нечто большее. Как бы смешно и самонадеянно это сейчас ни звучало, но заниматься сексом я хотела все-таки по собственному желанию и свободной воле, а не по физическому принуждению, как в первый раз, и не по магическому, как во второй.
— Я не боюсь, — ответила машинально и поняла, что страха действительно нет ни капли.
В тени невысоких деревьев, среди яркой зелени, дурманящего марева цветочных запахов, вкрадчивого журчания воды в фонтанах было прохладно, уютно и лениво. Вернее, обычно бывало лениво. Сейчас же, несмотря ни на что, меня переполняла жажда жизни и деятельности. Энергия кипела, требовала выхода. После бурно проведенной ночи, как ни странно, тянуло не вяло бездельничать, сонно позевывая, а не менее бурно прожить наступивший день.
— Мне плохо, — уведомила порозовевшую от смущения служанку. Подумала и добавила для убедительности: — Очень! Но я держусь, храбрюсь и сопротивляюсь. Иначе как тогда вообще жить?
Вспомнила, что Светлана уже некоторое время ходила как в воду опущенная. В ответ на мои расспросы каждый раз чем-нибудь отговаривалась, я же, охваченная предсвадебной лихорадкой и счастливыми хлопотами, и не настаивала. А на девичнике, за неделю до свадьбы, подружка внезапно решила напиться вусмерть, чего за ней обычно не наблюдалось. Потом, наматывая на кулак сопли и пьяно икая, с подвываниями рассказывала пустому бокалу о своей погубленной жизни и о Катьке-подлюке. Тогда я не придала этому значения. Мало ли что вспомнится после изрядной дозы алкоголя: претензий ко мне за долгие годы тесного общения у нее могло накопиться немало.