Две другие молнии непонятным образом отбил Артем. Просто выставил левую руку, как щит, и смертельные снаряды распались на сотни безобидных искр. И, пока колдун не успел справиться с растерянностью, Лазовский попросту сжег ему мозги. Виритник, чтоб его в аду черти драли!
Крепыш прикрыл глаза, взмахнул палкой, и струна превратилась в полыхающую холодным огнем нить.
– Командир, что нам делать-то?! – крикнул кто-то.
Сноходец отмахнулся: «Не мешай!». Он, не отрываясь, смотрел на ближайший пожар, даже капюшон стянул, чтобы лучше был обзор. Правда, что он мог разглядеть, непонятно. Глаза затянула мутная пленка, почти пропала радужка. На висках от напряжения вздулись безобразные жилы. Таким приятеля Захар никогда прежде не видел. Как и посланники Дикого. Все трое вытаращились на Артема с неприкрытым отвращением, как будто гадость какую-то проглотили. Вот-вот стошнит. За Лазовского стало обидно.
Дальше стало полегче. Они вышли к чудом сохранившемуся участку дороги, почти нетронутому джунглями. Больше не надо было продираться сквозь переплетения лиан, уворачиваться от цепких веток, скользить на покрытых мхом камнях. Одно удовольствие, а не прогулка. Если бы солнце еще так не светило… Артему приходилось низко держать голову, глубоко натянув капюшон. Именно поэтому он и не заметил столб дыма, поднимающийся над верхушками деревьев.
Ого, как его проняло. Лазовский напрягся, ощущая, как вскипает в крови сила Изнанки. Сузив глаза, он приготовился поймать взгляд Осипова и вырубить его одним ментальным ударом.