Сейчас казалось, что Риерта сплетена из серебряных нитей дождя и чугунной безнадеги ее несбывшихся надежд. В горле першило, словно я вновь вернулся к куреву и начал свое рандеву с крепкой конфедератской махорки.
– А вот к чему. – Она указала на здание, находящееся на противоположной стороне канала.
В этом нет ничего удивительного – чересчур короткими оказались промежутки между использованием ингениума. Я знал, что будет, когда выпускал пламя, но все равно реальность меня не радовала. Это была всего лишь тень тени, маленькое затемнение, иногда возникающее на периферии зрения, точно легкое облачко на мгновение наползало на яркое полуденное солнце.
Его пугача я не видел. Предположу, что, как и у меня, – пистолет в наплечной кобуре. У Мюр на этот раз был короткоствольный пятизарядный карманный револьвер. Совершенно обычная и ничем не примечательная надежная игрушка. Подобную можно найти и в куртке студента, и под прилавком торговца, и на лодыжке у детектива, и в сумочке леди.
Пшеница и вправду не опасался меня, так как повернулся спиной и поплелся по коридору, сунув руку под пиджак и почесывая одеревеневшую за ночь поясницу. Оставалось лишь выругаться про себя. Что Мюр, что Пшеница – поколение, не принимавшее участия в войне. Они слишком романтичны и до неприличия наивны и доверчивы. Точно щенки.
Наконец их стало столько, что они перегородили нам дорогу. Мюр равнодушно прошла мимо, протиснувшись между покатых предметов, отчего я заключил, что опасности они не представляют.