Пока мы ели, Панайота мыла посуду, оставшуюся со вчерашнего дня. Айан хотел ей помочь, налить в таз горячей воды из ведра, но женщина ответила отказом.
– Ничего ты не понимаешь. Думаешь, я страшусь того, что совершил? Черта с два! Я боюсь того, что еще могу сделать. Потому что мне нравится убивать. Это легко. Легче, чем прочитать молитву. И дьявол, что живет здесь, – онкоснулся виска, – постоянно подталкивает меня к этому. Прихожане боятся демонов и не понимают, что те давно живут рядом с ними.
– Не уйдем. Даже если спрячемся в Муравьиной Сети, то в Верхний сегодня точно не попадем – нас будут ждать в Змеином канале.
– И кто же из вас вдруг одарит его такими милостями? Вилли? Пшеница? Ты?
Чувствуя, что в желудке становится горячо, а к горлу подступает комок, и стараясь не спешить, я расстегнул пуговицу. Ненавижу себя за это предвкушение смерти.
Я не стал бить ему в спину, сосредоточившись на той стороне крыла, откуда звучали одиночные выстрелы. Карабин звонко лязгал, выплевывая гильзы мне под ноги.