Сейчас я был более сырым, чем Хервингемм после десятидневного дождя, и провел пару часов в какой-то наполненной крысами подворотне, выжимая одежду, а затем пытаясь согреться.
Хотя было одно «но». Людям, которые тут жили, куда проще спастись от революции, невидимых паров мотории, взрывов, бомб и власти, чем тем, кого судьба закинула на север Риерты. У работяг никогда не хватит средств, знакомств, связей для того, чтобы оставить город, уехать в соседнюю страну или еще дальше, пожить там год, другой, третий и вернуться, когда (ну или если) все поутихнет.
Во дворе «скучал» Пшеница. Кажется, его страшно нервировала пара охранников и трое моих знакомых акул с улицы, которые сочли своим прямым долгом проводить посетителя до заведения.
Уже не помню, кто назвал его «Матильдой», но имя прижилось и… все было так, как было. Снег, мороз, голод, недостаток боеприпасов, двигатель, который нас грел, пока не закончились емкости с моторией, отражение атак искиров, удержание высоты, ранения и смерти.
Мюр оглянулась и тихо втянула воздух через сжатые зубы. Ничего хорошего. Оставшаяся троица перекрывала нам путь к отступлению.
Я собирался было обрадоваться, но что-то пронеслось у меня перед глазами и врезалось в нос нашей лодки. Крепкие пальцы сжали мне ребра, подняли в воздух и отправили в воду.