И в тот же миг, дернувшись, словно от давно забытого хлыста господина Онфима, открыла глаза, вернувшись к реальности.
– Это твое последнее слово, Император? – донеслось с высокой галереи. – Тогда да узришь ты гнев…
– Я боюсь, что, защищаясь, мне придется убивать.
– Вот и конец тебе, надменный, – произнесла Агата, отчего-то, правда, не ощущая в себе никакой радости. Эти глаза.., теплый огонек в самой их глубине… Никто и никогда не смотрел на нее так. Дану ее отряда преклонялись перед своей Thaide, возжелать ее – пусть даже самым возвышенным образом – было страшнейшим кощунством.
– Но почему тогда Радуга не сделала этого раньше?
– Нет, повелитель! – в отчаянии выкрикнул Фесс, едва не повиснув на Императоре.