– Я его видел, – тут же похвастался тот. – Он из машины вышел и в гостиницу зашёл. Волосы у него чёрные и белая рубашка…
– Это сколько же ему лет, что он шпагу сломал? – удивлённо приподнял я бровь.
– Хочешь сказать, у тебя есть готовая песня, которую ты сам написал? – вытаращилась она на меня.
Ударив по рукам на тринадцати рублях и семи копейках, мы направились к мотоциклам. Дядя Саша, так звали этого алкаша, стал торговаться, он считал, за него просят слишком большую цену, и ведь сбил на тридцать рублей. Это был тот, что имел пробег в триста километров, апрельский. Силён. Сам мотоцикл был снят с учёта, мы получили на руки документы и расписку на моё имя, что продавец получил энную сумму. А вот потом возникла проблема: ни я, ни дядя Саша не умели управлять мотоциклом, а продавец быстро свинтил.
Немного заторможенно посмотрев в сторону голоса, я обнаружил под небольшим навесом плетёный стул, на котором сидел старик с седыми усами и такой же шевелюрой. На вид лет семидесяти. В его руке дымилась явно старая трубка, но прикладывался он к ней с немалым удовольствием.
– За этот договорились, – кивнул я. – Если ещё будут, чуть дороже выйдет.