Американцы наконец убрались, купив рыболовные снасти – на акулу, что ли, рыбачить собрались? – и продавец подошёл ко мне. Поначалу он что-то сказал на своём наречии, видимо приняв меня за аборигена, на местного я по загару не походил, скорее, за жителя Италии.
– Вы были правы, немного укоротилась, – убирая метр, сказал страж порядка. – На глаз почти не видно, да и, думаю, действительно не увидят.
– Жан, я так понимаю? – обратился ко мне новый хозяин лавки, причём таким тоном, как хозяин к подчинённому. Хорошо поставленный голос.
Очнулся достаточно быстро, это стало ясно по тому, что меня, крепко удерживая за руки, тащили по коридору, босые ноги волочились по полу, голова упала на грудь. Когда следователь прижимал к моему лицу тряпицу, я незаметно успел набрать воздуха в лёгкие. Рассчитывал, что инсценирую потерю сознания, а там видно будет, но тот, гад, несмотря на мою игру, продолжал её держать, и я натурально вырубился. Но всё же препарата оказалось недостаточно, и я очнулся довольно быстро. Судя по брючинам и туфлям, по их расцветке, несли меня неизвестные люди, одежда и обувь незнакомые, я её не видел на тех, кто был в боксе. Эти три дня меня держали в двух помещениях: бетонная коробка с койкой и парашей и пыточная. Перемещали из одной в другую с мешком на голове, так что не знаю, кто со мной работал. Везде, и в жилой комнате, и в пыточной, мешок надевал следователь, кроме него я видел только помощника, и всё. Знал, что есть ещё люди, слышал их, но на глаза они мне никогда не попадались. Сейчас мешка не было, я не был связан, и теперь всё в моих руках. Видимо, тот, что справа, понял, что я очнулся, вероятно, почувствовал, как мышцы напряглись. Однако поднять тревогу он не успел, я оттолкнулся от пола и кувыркнулся через голову, вырываясь из их захватов. Слишком неожиданно и быстро я сделал это для носильщиков, вот те меня и упустили.
Сегодня на ужин я желал жаренную с луком кефаль. Лук был, как и сушёный укроп для ухи, купил в местной деревне вместе с хлебом. Там же в магазине взял небольшую стеклянную поллитровую бутылку с подсолнечным маслом, заранее рассчитывая на рыбку. Так что побаловать себя можно. Конечно, уху варить я не буду, а вот пожарить обе рыбёшки не прочь.
– Пружина разжалась, – улыбнулся я. – Я в порядке.