– Приманкой? Да хрен там. – Он едва не сплюнул. – Вы чуть его не вспугнули. Я день напролет молился, чтоб вы свалили. А когда вы вошли за ним в дом – чего мне было ждать? Пока он поубивает вас и сбежит?
Десятник замолчал, отпил из кубка, снова заглянул внутрь. За столом стояла тишина.
Окружающие озеро скалистые взгорья не были настолько мертвы, как могло бы показаться. Он слышал семейство неких грызунов, роющих свою нору, в нескольких шагах от них притаился маленький хищник, удары его сердца были тихими, спокойными. Зверьки находились в полумиле, если считать по-человечески. Сам же он никуда не торопился: продолжал прислушиваться. Сельцо было милях в двух, но все же он слышал людей, тихий гомон разговоров, стук столовых приборов, потрескивание огня, где готовили обед. Он старательно очистил разум, концентрируясь только на поселении. Что было не так? Кто-то кричал – нет, шипел, голосом, наполненным яростью и страхом, выталкивал из себя короткие фразы. Женщина, решил он через мгновение. В голосе ее прорезался страх, она растягивала гласные, сбивала дыхание. Он почти мог ощутить это на вкус. Скорее всего, она боялась того, с кем разговаривала. Он мог уловить лишь отдельные слова: уедем… убьют… дурак… дети… дурак.
– Посмотрим. – Улыбка капитана казалась щелью на леднике. – Я охотно встречусь с офицером, который уводит своих людей подальше от врага.
Он потянулся памятью к рассказам дядюшки Имринна.
Она покорно опустила голову, заламывая руки. Использовала этот прием с тех пор, как ей исполнилось три года.