Я сидел, потягивая вино из фляжки (темно-красное, из Фарина), и грыз сухарь, пытаясь понять, что же такое мне попало в руки и что мне с этим делать, когда появились муравьи-воины, со всех сторон бросившиеся ко мне из темноты ночи. Даже сообразить ничего не успел, как меня окружило десятка полтора этих тварей. Они приближались ко мне, вереща, скрипя и попискивая.
Высунувшись из носилок, я указал на шакалоподобного игрока.
— Шепчущий, дай мне карту! Она мне необходима! Что ты тянешь? — Жажда вновь окунуться в потоки эмбиента буквально сводила с ума. Владыка прислушался к себе. Никогда он не испытывал подобных чувств. Сконцентрировавшись, почувствовал воздействие чужой воли. Да, так и есть! Эта зеленая чешуйчатая тварь все это время искусно подстегивала его чувства, разжигая жажду эмбиента. Да как он посмел! И как он смог?! Как он смог пробить Щит разума, защищающий владельца от ментальной силы других игроков? Ублюдок, тварь!
— Прикажи своим, пусть сгружают все это с шаурагов на песок.
Ю-мари поспешил вперед, указывая дорогу. Самому без провожатого разобраться, куда идти, было почти невозможно.
Впечатляюще! Разрывные лезвия Сахры, весьма красивое заклинание. Сейчас станет ясно, столь ли оно эффективно. Саяр прислушался к водовороту смертей, стараясь вычленить в нем тех, кто погиб либо умирал сейчас из-за нанесенного удара; в негласном соревновании личей он играл роль судьи и вел счет смертям. Как он и предполагал, весьма впечатляющее заклинание забрало не так уж и много жизней: сто четырнадцать. Мелваху все-таки следовало учесть, что местные строят прочные здания; к тому же в зачет идут лишь мертвые, раненые не считаются.