— Кхм, — я покосился на «скафандры», но Федор Георгиевич, кажется, неправильно меня понял.
— «Твердь и Пламя» в современной обработке, — отозвался я, прожевав откушенный кусок сэндвича. Сверху послышался какой-то шорох, возмущенный вскрик, и Хромов присел рядом со мной, сжимая в руке отнятый у Лёни бутерброд. Бестужев-младший обиженно засопел и снова зашуршал пакетом.
Нужный сестре магазин оказался небольшой лавкой в Замоскворечье, буквально в нескольких кварталах от доставшегося мне от матери дома. В принципе, чего-то в этом роде и стоило ожидать…
— Прав Кирилл. Ты — дура. — Выслушав гневную филиппику сестры, заключила Мила. — Скажи мне, Малина Федоровна, чем он отличается от нас? Ну, кроме пола, разумеется. Он такой же внук боярина Громова, как ты и я. Где гарантия, что завтра такая же возня не начнется вокруг нас? Или вокруг Алексея?
— Чего «ну»? — кое-как вставая на ноги, и накинув на плечи протянутый сестрой халат, проворчала Мила.
Артефакт. Грязно играют р-родственички. Ну ничего, потягаемся еще. Бросаю на Алексея короткий взгляд и, так и не сброшенная, но изрядно ослабленная воздушная удавка вновь наливается силой. Брат шатается. Отлипаю от асфальта и поднимаюсь на ноги, под потрескивание обугленной ткани и… кажется, кожи. Старательно не глядя на собственное, дрожащее от боли тело, медленно подхожу к Алексею. Губы раздвигаются с явно ощутимым треском, и рот наполняется кровью. Кажется, всё еще хуже, чем я думал…