— Ну да, — пожал я плечами и добавил: — Наверное. Прежде чем пригласить Переверзева на разговор, я покрутился по городу, но не уверен, что мне удалось скинуть наблюдателей с хвоста.
— Хм… можно и так сказать, — не прекращая хождения по кругу, кивнул Бестужев. — Это пока только гипотеза, и она еще требует доказательств, но…
— Кирилл, это ведь действительно была твоя затея. Помоги ребятам, а то мы вчера после занятий и так три часа головы ломали — и ничего толком не придумали.
— Гриф «Корона»? Кирилл, какое отношение пятнадцатилетний эмансипированный мещанин-слабосилок может иметь к царской семье? Ничего не хочешь мне рассказать?
Холодный, пробирающий до костей ветер ворвался в колодец старого доходного дома следом за въехавшим в услужливо распахнутые ворота широким и низким седаном. Ворвался и, с разочарованным воем заметавшись по кругу в тесном дворе, смерчем взмыл вверх, звеня жестяными отливами под слепыми черными окнами. Ветер поднялся над крышами, разметав над ними облако подхваченных во дворе снежинок и, словно облегченно вздохнув, помчался дальше по своим делам. А замерший у одного из подъездов «Руссо-Балт» погасил фары и, словно дождавшись, пока стихнут порывы неугомонной стихии, со щелчком отворил водительскую дверь. Из салона пахнуло теплым воздухом с легким ароматом дорогого табака, и на тротуар шагнул водитель авто. Мягко хлопнула дверь, машина послушно моргнула габаритами и затихла. Водитель бросил короткий взгляд на окна третьего этажа и двинулся к подъезду, скупо освещенному единственным со скрипом покачивающимся плафоном.
— Господин генерал, у вас еще будет возможность высказаться, — покачал головой цесаревич, жестом прерывая возмущенного офицера. — А пока я хотел бы услышать доклад полковника Вербицкого. Итак, Анатолий Семенович, отец уверял, что у вас есть что сказать по этому поводу. Я слушаю.