— Будут, ваше превосходительство. Мне часто дурные сны снятся.
Почему мажоры? А как еще обозвать солдат, только что призванных из вчерашних студентов, которые одеты хоть и в солдатскую форму, но не в хлопчатую бумагу, а тонкий генеральский габардин? Сапоги на них офицерские, хромовые, индивидуального пошива, и фурнитура с пуговицами из натурального серебра. Прически фасонные. Парни все мне ровесники, но… как бы это точнее сказать? Желторотики и маменькины сынки.
Продолжалось бы так и дальше, встречи только хитроумнее обставлять пришлось, да и тепло настало, в лесу зеленый лист вылез. Пришло время собирать ранние травки и дикий чеснок. Так что, поставив силки, приходил я в условленное место в густых кустах лещины, где и любились мы с Эликой, никого уже не опасаясь. Потом порознь расходились и приходили домой порознь — она с корзиной, я с двумя-тремя кроликами. А то и облезлым енотом. С виду все чинно и благородно.
— Встать, смирно! — рявкнул я. — Вы находитесь в армии, а не на танцульках в городском саду. И приказание непосредственного начальника должно выполняться точно и в срок, без пререканий. Что это за солдат такой, ефрейтор? Вы плохо их гоняли. Он даже нормально встать по стойке «смирно» не может. Здесь вам не тут, Хил. Кругом! Марш на место!
— Спасибо вам, господин инженер-майор, мне она тоже понравилась, — решил я проявить вежливость по отношению к дарителю.
Ключ со скрежетом провернулся в обитой оцинкованном железным листом двери, я остался один и смог осмотреться. Камера как камера. Комната три на три метра с высоким потолком и стенами, крашенными немаркой коричневой краской. Высокое окно, выше человеческого роста, забрано в решетку. Железная кровать. Матрас, подушка, тонкое шерстяное одеяло и постельное белье, новое, чистое, аккуратной стопочкой. На стене вешалка на три деревянных нагеля. Стол. Два гнутых деревянных стула, чему я очень удивился, ибо гостей здесь принимать не планировал. Казарменная тумбочка, окрашенная той же краской, что и стены. Вокзального типа чугунный унитаз серой эмали в коричневую крапочку в углу около двери без загородки с откинутой крышкой. Рядом жестяной умывальник. Над ним небольшое зеркало висит. Под зеркалом деревянная полочка, на которой лежит примитивная мыльница прессованного рога. В мыльнице какая-то полужидкая масса. На ощупь — мыло. Водопровод подведен, но вода только холодная. Мрачновато, конечно. Но жить можно. Для одного так даже просторно.