— Нет, мой герой, не приду. Я сегодня уезжаю на поезде в глубокий тыл. И мы вряд ли еще увидимся когда-нибудь. Но помни, что ты мое самое яркое фронтовое приключение, — при этом она загадочно полуулыбнулась, прямо как Мона Лиза на картине да Винчи. — Выздоравливай… Я уверена, что ты очень-очень нужен своей семье. Так что постарайся впредь остаться целым.
** Чин генерал-майора дает по выслуге потомственное имперское дворянство.
— Душевный ты человек, Кобчик, — задумчиво сказал король. — Тяжело тебе будет при моем дворе. Ну, будь по-твоему… Можешь поздравить Многана со званием майора. Ну, Онкен, нам пора… Познакомь, кстати, Кобчика с его денщиком. И двинулись.
На прикроватной тумбочке фарфоровый чайник с длинным носиком — специальная поилка, но мне не дотянуться — очень больно крутиться, а пить хочется.
Мы выбрались из коляски. Вахрумка набросал записку на листке из блокнота. И отправили на экипаже ефрейтора по указанному сторожем адресу с приказом доставить этого чертова изобретателя на место, буде он даже с бабой спит.
Три недели, не считая дороги. Врач вообще-то предписал мне на восстановление месяц, но король решил, что я и так наотдыхался в санатории, да еще в тюрьме балду гонял. А до того в госпитале валялся… Служить кто будет? Вот и сократился отпуск на неделю. Короля тоже понять можно — он войну ведет.