— Господин ротмистр, вы вчера сказали, что я подозреваюсь в шпионаже, но так и не объснили мне, в чем выражаются ваши подозрения, — попробовал я вытянуть немного информации из своего инквизитора.
Первое боевое применение вундервафлей на железном ходу прошло успешно, учитывая, что вся стратегия восточного фельдмаршала Смигла сводилась к генеральному наступлению его войск вдоль железных дорог, а остальные направления являлись как бы поддерживающими. Две железнодорожные пушки с безопасного для себя расстояния за полчаса превратили захваченную цугулами приграничную узловую станцию в мелкое крошево, чем сорвали новое наступление войск Восточного царства, подняв в небо три состава с боеприпасами, которые, детонировав, разнесли в округе все, что не успели уничтожить большие морские снаряды. Командир дивизиона (а каждая такая пушка считалась батареей) стал кавалером Рыцарского креста. О нем писали в газетах. Остальных также не обошли наградами, только без лишней помпы.
— А со мной, значит, фельдфебель, завтракать вы брезгуете, — раздался смутно знакомый голос.
О шпионаже и пособничестве врагу. Основные тезисы этого указа уже прозвучали в речи канцлера. Для промышленников было два наказания за длинный список преступлений. Первое — предупреждение и гигантский денежный штраф. Второе — для гражданина потеря гражданства, а для подданного — расстрел с конфискацией всего имущества. Третье предупреждение — для бывшего гражданина расстрел с конфискацией.
И вот я весь из себя красивый такой стою на первом этаже дворца перед массивной дверью с табличкой «Чертежное бюро Отдела особых проектов. Начальник бюро фельдфебель С. Кобчик».
Вежливый, вышколенный персонал офицерского госпиталя здесь также имел своеобразный отдых от госпитального конвейера. По очереди. Месяц через месяц. Постоянными были только завхоз с небольшой командой истопников, дворников, поваров и прачек и начальник санатория.