Записку я написал. Шибзу. Пространную. О том, что кавалеру не предоставляют королевского правосудия и контрразведка решила собой подменить короля. Ну, и про все остальное: как меня умыкали по дороге из госпиталя в санаторий, держат незаконно в подвале и не пускают ко мне моего поверенного. И о том, что я объявил голодовку, а на нее никакой реакции со стороны офицеров контрразведки.
От учебных павильонов шли позиции, дальше них располагалось тактическое поле, а за ним мишенные директрисы, между которыми оставили неширокие полоски леса. Директрисы постоянно удлинялись — на дрова, но выдавалось все это начальником как улучшение собственными силами материальной части полигона для возможности испытаний дальнобойных орудий.
— Так это что же получается, ваше превосходительство, — раздался мощный бас. — Пушки вместо масла?
— Какой такой трофей? — недоуменно поднял борон бровь. — Военным строителям никакие трофеи не положены.
Думаете, меня это огорчило? Вот нисколько. Это чужая для меня война, чтобы идти кровь проливать неизвестно за что. В полный рост на пулеметы.