— Ладно, — облегченно выдохнул я. — И в арестантских ротах люди живут.
Каблуки Прёмзель стаптывал внутрь. Отец как-то давно мне сказал, что это признак вредного человека.
Варя на ужин нехитрый супчик на допотопной керосинке, не переставал удивляться приютившему меня домику. Видно, действительно места тут глухие, раз такие заимки стоят, как в уральских лесах. Стол, колченогий табурет и полати — вот и вся обстановка. Полка еще под самой крышей с небольшим запасом соли, спичек, макарон, травки сушеной типа чая, сушеных же овощей… Мясо, видать, тут в лесу добывают — в коробке медной жести с притертой крышкой небольшая банка черного пороха, дробь, круглые пули и плоские капсюли. Немного всего — зарядов на десять. Но мне и этого выше крыши, спасибо вам, добрые люди, только у меня и ружья-то нет.
— Сам сказал, что завтра нас наградят, — пожал я плечами.
И обличительно ткнул в меня пальцем. Театрально так, с выносом руки.
— Я это о том, что ко мне тут иногда женщина ночевать приходит из деревни… и вот… постирать там… подшить… сготовить…