Но больше всего я боялся уподобиться лесковскому Левше с его: «А в Англии ружья кирпичом не чистят!»
Наш обоз догнал батальон только на перевале, где тот должен был построить укрепления для горных стрелков. Горная дорога представляла собой сплошной серпантин с пологим подъемом: километр вправо — три километра влево и наоборот. С одной стороны обтесанная гора, с другой — крутой склон до нижнего витка серпантина. Но это была дорога, построенная людьми, а не горная тропа. На ней вполне могли разъехаться без напряжения две повозки, следующие в разных направлениях. Как представишь себе, сколько сюда вбухано ручного труда, так страшно становится.
Ну как не понял. Понял. Хотелось конкретики.
И мы впряглись в починку. Раскалить, выпрямить, конец расплющить, сформовать и закалить. И так двадцать три раза до сигнала горниста, который созывал на обед. Нормальная работа, никакого показного усердия. Глянули на кучу покореженного инструмента, которая и не подумала уменьшаться, махнули рукой, сняли кожаные фартуки, умылись и пошли трапезничать. Святое дело для солдата срочной службы.
— Пользовать люблю, а так нет, — перефразировал я старый грузинский анекдот.
Привез он с собой неплохой коньяк, редкие в это время года фрукты и изобретателя пистолета — Имрича Гоча, ехидного человечка лет сорока со своеобразным чувством юмора. Тот притащил с собой чемодан всякого разного стрелядла и патронов к ним от пуза.