Он уже хотел сказать Светлане, что немедленно приедет, но в этот момент к нему бесшумно подошел Поскребышев и положил перед ним записку. Там твердым почерком значилось: Тов. Губкин ожидает в приемной.
– Охотно, – отозвался Сашка. – Чем слушать ересь в вашем сольном исполнении, уж лучше во двор пойти – на физгородке размяться…
– Пусть этого субчика прямо на вокзале примут! – закончил он и страшно довольный собой вернулся в купе, проигнорировав сочувственный взгляд железнодорожника. Остаток пути он сидел спокойно, предвкушая, как на вокзале милиционеры арестуют этого пионера, отберут у него ворованные часы и деньги, да и вообще… За этими приятными мыслями он задремал…
– Нет, – твёрдо ответил Василий, и глаза его блеснули сталью, словно через них на Белова взглянул сам Иосиф Виссарионович.
Николай Николаевич напрягся: Сталин был слишком гостеприимен, а это, по опыту, не сулило ничего хорошего. Впрочем, он все равно не помнил за собой никакой вины, а потому просто не знал, чего ожидать?
– Что предпринимается? – осведомился мистер Север.