Гронский кивнул. Алина раскрыла первую папку и подала ему.
Неоправданно потому, что Шут действительно все сделал правильно. Он прибыл на территорию завода восемнадцать часов назад, ночью, ровно за сутки до времени предстоящей встречи. С ним было еще пятнадцать человек, и они должны были проследить, чтобы никто, кроме них, не вздумал устроить здесь засаду или еще что-нибудь в этом роде.
Алина снова кивнула. Гронский пригнулся и бесшумной тенью выскользнул из двери, стремительно метнувшись вперед. Алина выкатилась за ним следом, думая только о том, как бы не упасть и не растянуться на виду у тех, кто видеть их совсем не должен. Через несколько секунд она уже переводила дыхание, сидя рядом с Гронским и прижавшись спиной к огромному штабелю деревянных паллет, сросшихся от грязи и сырости и источающих тяжелый запах плесени. В узкие щели между паллетами как на ладони была видна большая пустая площадь, трехэтажное здание управления по левую руку и огромный заводской корпус справа. Никакого движения не наблюдалось на погруженной во мрак территории, ни одного звука не доносилось из черных провалов окон и дверных проемов. Тишина была абсолютной и мертвой, и, если бы не гулкие удары сердца, отсчитывавшего вязкие длинные секунды, можно было подумать, что и само время тут застыло в неподвижности. Но оно все же двигалось, медленно, но неотвратимо приближая неизбежное.
С той самой ночи, когда он узнал о гибели Абдуллы и услышал несколько обрывочных, противоречивых, но чрезвычайно тревожных известий о подробностях произошедшего, Кобот почти не выходил на улицу. Он бежал сюда из дома, не рискнув появиться в «Данко», выключил и разобрал мобильный телефон и ни разу не воспользовался банковской картой. К счастью, в этой квартире был небольшой запас наличных денег, и два раза за прошедшую неделю глубокой ночью Кобот выходил из квартиры и спускался вниз, в супермаркет, расположенный на первом этаже дома, где торопливо закупал продукты и снова поспешно поднимался к себе, с облегчением запирая на несколько замков массивную стальную дверь. Он понимал, что если его найдут, то никакие двери и запоры не помогут, но все-таки испытывал странное чувство спокойствия, когда задвигал массивный засов и поворачивал ключи в замках. Кобот даже продумал альтернативный путь отступления: через окно, по расположенному под ним козырьку над офисом какого-то банка, но эти планы тоже носили характер психотерапии, как и старательное лязганье замками, и позволяли самого себя убедить в безопасности и контроле над ситуацией. Посмотреть в глаза страшной реальности он не решался.
— Об этом и речь, — сказал Гронский. — И еще одно: несколько оперативных сотрудников во дворах обязательно спугнут убийцу. У него звериное чутье и чувство опасности, он ни разу не попался, даже в том случае, когда его жертва открыла стрельбу. К тому же мы знаем, насколько высокие связи есть у Кобота в руководстве полиции города. Так что нельзя ручаться за то, что, даже захваченный на месте преступления, убийца не окажется вдруг на свободе.
— Спасибо, не нужно — отмахивается она и наконец усаживается, шумно вздохнув и откинув назад золотистые волосы, в которых дрожат мельчайшие капельки воды.