Они не спеша шли по узкому коридору, скудно освещенному редкой цепочкой тусклых ламп. Впрочем, ни он, ни она не нуждались в источниках освещения.
«Еще бы, конечно, нет», — подумала она. Впрочем, ничего страшного: она будет заниматься своими делами, экспертной работой, наблюдением за Коботом, а Гронский пусть развлекается поисками наугад маньяка, возомнившего себя новым Потрошителем. Она открыла портфель и засунула туда сложенные папки.
Она набросила простыню на то, что всего несколько минут назад было цветущим телом молодой женщины, и посмотрела на Гронского.
— Мужчина, войдите обратно в помещение, не мешайте проводить следственные мероприятия…
«Я писатель», — отвечаю я первое, что приходит в голову.
Мне неуютно и тревожно. А еще не отделаться от ощущения, что я не один в квартире: отвратительное, параноидальное чувство, которое при всей своей бессмысленности запросто может лишить сна и помешать выключить настольную лампу перед тем, как ложиться в постель.