— Седьмое марта. Шестое апреля. Пятое мая. Третье июня. Третье июля. Первое августа.
Ворон прилетел ко мне, но, как и положено вестнику смерти, принес только известия об очередной трагически оборвавшейся жизни. Вопросы так и остались без ответа, и они снова возникают у меня в памяти, как эпитафия: «„Rubeus vinculum“ „венецианского списка“. Скверная школьная латынь. Очевидно, что автор книги был сведущ в герменевтике, каббале, алхимии и других эзотерических науках, однако уровень владения латынью оставляет желать лучшего. Странно: латынь — основной язык ученых того времени. Глубина мыслей в тексте не соответствует более чем скромному мастерству построения фразы. Подумать». А еще: зачем понадобилось леди Вивиен переписывать книгу своего отца?
В этот момент до моего слуха доносится пока далекий, но быстро приближающийся ритмичный звук. Я прислушиваюсь. Ошибки быть не может: это поспешно стучат по асфальту женские каблучки.
Гронский молча смотрел в потолок. Алина вздохнула.
— И ты никогда не спрашивал его, откуда он знает твоего отца?
Некромант усмехается, скаля желтые длинные зубы.