После той ночи все изменилось. Абдулла вспомнил, как впервые пришел к Галачьянцу, еще немного смущаясь и злясь на самого себя за это смущение, и как назвал сумму, показавшуюся ему самому тогда неправдоподобно огромной: один миллион долларов каждый месяц за лекарство, которое может вылечить его дочь.
Сергей Николаевич замолчал, вопросительно глядя на Алину. Она вздохнула. Откладывать разговор было бессмысленно и несправедливо: отец имел право знать правду, и Алина понимала, что он хочет этого так же, как хотела она сама. Но что она может ему рассказать? Про тайны средневековых алхимиков, обернувшиеся кровавым безумием, про мистический ассиратум, старинные манускрипты, про медицинский центр «Данко», его зловещие подземелья, про девочку, умирающую в огромном, похожем на замок доме на Островах, и самое главное, про волка-оборотня, который и оказался тем убийцей, который тринадцать лет назад отнял у них жену и мать? Она сама не до конца могла уложить в сознании явления и события последнего месяца своей жизни, которые так противоречили всему, что она успела узнать и, как полагала, понять про этот мир за почти тридцать лет своей жизни. Возможно, она бы и могла объяснить все это отцу, может быть, даже смогла бы его убедить в реальности таких явлений, в которые не до конца верила сама, но сейчас она чувствовала себя слишком усталой, слишком измученной, для того чтобы не только говорить, но даже думать обо всем этом. К тому же у нее уже была готова история, предназначавшаяся для этого разговора, и Алина спокойно поведала отцу ту версию событий, которую он мог принять как истину и которая теперь станет для него таковой на всю оставшуюся жизнь.
Кардинал. Некрасиво, но ожидаемо. Сквозь тонкую кожу куртки Алина нащупала в кармане пистолет, с трудом подавив внезапное желание выйти из машины, выхватить оружие и пойти навстречу своим преследователям. А если достать из вьюка огнемет и направить на черный джип? Перед мысленным взором на мгновение возник яркий и отчетливый образ: она лежит на асфальте, изрешеченная автоматными пулями, и мелкий снег ложится на ее лицо, запорашивая широко открытые глаза. Конечно, до этого вряд ли дойдет, но все же…