Девушке можно было дать на вид не больше шестнадцати лет. Огромные черные, блестящие глаза ярко выделялись на бледном лице, как будто талантливый художник нарисовал их пастельным карандашом на белом листе бумаги. Мелкие капельки небесной влаги блестели в коротко подстриженных, слегка вьющихся черных волосах.
Хотя Алина в суете рабочих будней почти уже забыла о расследовании загадочных убийств, какая-то смутная, едва уловимая мысль время от времени тенью мелькала на периферии сознания, беспокоя и заставляя возвращаться то к воспоминаниям о погоне по проходным дворам, то к растерзанному телу последней жертвы, то к обезглавленному трупу большого черного волка. На седьмой день, когда у нее выпала свободная минута, она заперла дверь в кабинет, открыла ящик стола, где в прозрачном пакете лежал тяжелый изогнутый нож, вынула его и положила перед собой. В мыслях мгновенно закружился хаос образов, звуков, слов, вспышек выстрелов, страха и запахов железа и крови. Алина вынула нож из пакета и прикоснулась кончиками пальцев к стали широкого клинка, все еще хранящего чуть заметные следы крови («Гронский, — вспомнила Алина. — Как он?»), провела по рукояти в виде фантастического и жуткого зверя, на боках которого тускло поблескивал вытертый металл. Алина смотрела на нож, отмечая все самые незначительные детали: изгиб клинка, несколько потемневших зазубрин на лезвии, чуть заметный скол на острие. У нее возникло и крепло ощущение, что в лихорадке первых дней расследования, за эмоциями, нахлынувшими на нее, когда она узнала раны, подобные тем, что были нанесены ее матери, за разговорами об алхимии и вампиризме, за погонями, опасностями и перестрелками от ее внимания что-то ускользнуло, что-то очевидное, но очень, очень важное. Что-то, что она должна была заметить сразу же после первых проведенных экспертиз, но теперь забыла и не может вспомнить, не может вытащить нужную информацию из своего сознания, как поврежденный файл из памяти компьютера. «Я могу сказать, что форма клинка, его вес и ряд ключевых характеристик полностью совпадают с описанием оружия, которое использовалось… Это орудие убийства». Алина помотала головой, прогоняя странное наваждение. В конце концов, она сама осматривала тело и несчастной Марины, и еще двух жертв и была практически уверена, что все убийства совершались при помощи именно этого оружия. Тогда почему снова мелькает навязчивой серой тенью мысль о том, что она упустила что-то важное?
Посреди холла на возвышении стоит открытый гроб. Тление почти не коснулось бледного лица Маши, и его черты замерли навсегда, сохранив выражение ожидания вечной гармонии и покоя. Посиневшие губы чуть приоткрыты, словно на них замерло последнее несказанное слово, черные кудри волос обрамляют покоящуюся на белой подушке голову, как нимб смерти. На холодных пальцах руки сидит, сложив траурные крылья с желтой каймой, уснувшая бабочка.