Моя ладонь горячая и осклизлая от его пота. Я брезгливо вытираю руку о пиджак и начинаю пробираться обратно, то прямо, то боком стараясь протиснуться сквозь плотную массу тел.
— Это? А, это я называю «петербургский цикл». Начал почти год назад. Нравится? Картины несколько однотипны по содержанию, но, в конце концов, кто я такой, чтобы оценивать смыслы? Я лишь передаю их, и все.
Гронский подумал, но все же ответил на приветствие.
Алина, рефлекторно вцепившаяся рукой в поручень, только кивнула, достала смартфон и быстро набрала адрес, который продиктовал Гронский. Карта стала медленно загружаться. В этот момент они очередной раз проскочили на красный свет, и с обочины позади них сорвался с места автомобиль дорожной полиции. Проблесковые маячки разноцветными огнями вспыхнули в зеркалах заднего вида. Алина обернулась назад, потом посмотрела на Гронского. Тот с сосредоточенным непроницаемым лицом сидел за рулем, глядя вперед, на мчащуюся под колеса темную ленту асфальта.
— Кстати, Родион, хотел спросить: у тебя нет случайно предположений, чем таким занимались у себя в подвале наши общие знакомые, Кобот и Абдулла? Какие-то идеи, может быть, объясняющие результаты анализа крови Маши Галачьянц?
— Вор в законе, — прокомментировал Эдик названное имя, вытираясь салфеткой. — Смотрящий по Питеру.