— Ах, юноша, — отвечает он, и в голосе его слышна легкая усталая укоризна, — я старый человек и давно уже невосприимчив к лести. Если мне не изменяет память, в прошлый раз вы интересовались этой книжкой, «Красные цепи», и высказывали предположение, что некто очень близко к сердцу воспринял то, что там написано. Так близко, что даже начал реализовывать на практике некоторые спорные теоретические постулаты этого сомнительного гримуара. Все так?
«Одна из девушек, которая погибла ради этого снадобья, была мне очень дорога. Я приложил немало усилий к тому, чтобы найти ее убийц и того, кто варит это зелье. Признаться, у меня это не слишком хорошо получалось до сегодняшнего вечера, но случилось так, что Вы невольно помогли мне понять, кто является истинным виновником этого кровавого кошмара».
— И конечно, вы не послушались моего совета и продолжили заниматься своим расследованием, невзирая даже на то, что несчастного Мишу Мейлаха подобные изыскания довели, по вашим словам, до нервного срыва?
— Маша, думаю, нам с коллегой лучше поторопиться. Мы приехали для… процедуры, и…
Обычно в обращении к читателю автор спешит уведомить о случайности совпадений и вымышленности событий в своем произведении. Но в случае «Красных цепей» я и сам вряд ли смогу провести четкую грань между случайностью и закономерностью, вымыслом и реальностью. Могу с уверенностью сказать, что все имена действующих лиц ни в коем случае не соотносятся с реальными людьми, а образы и характеры не имеют прототипов; но точно так же я уверен в том, что люди и нелюди, подобные Гронскому и Кардиналу, Каину и Зельцу, Кристине и Некроманту, существуют рядом с нами — просто не каждый имел счастье или несчастье встретить их в своей жизни. «Хроники Брана», как и манускрипт «Красные цепи», являются плодом авторского вымысла, но все остальные книги, упомянутые в романе, их авторы, выходные данные издательств, теоретические выкладки, касающиеся герметизма и алхимии — совершенно реальны. Возможно, что леди Вивиен и рыцарь Вильям Бран никогда не пробирались лесными дорогами через средневековую Францию, спасаясь от преследования могущественного врага, но исторический контекст эпохи воссоздан мной со всей возможной полнотой и достоверностью, какой только я мог достичь. Абсолютно реален только город: любой петербуржец узнает в романе знакомые места, улицы и заведения, в которых встречаются герои, — независимо от того, действуют ли они сейчас или уже давно закрыты; того, кто не понаслышке знаком с петербургскими дворами и коммуналками, не удивят жильцы квартиры 22; и, конечно, дух и атмосфера Петербурга «Красных цепей» таковы, какими они являются на самом деле, какими их чувствует в той или иной степени каждый, кто здесь родился и прожил всю жизнь. Как ни странно прозвучит, но именно за это настроение и ауру города я и люблю его — так же, как и многие другие.
Алина вдруг отчетливо вспомнила про лимонную косточку. Сердце неприятно заныло. Кардинал тоже сел было в кресло, но тут раздался тихий мелодичный сигнал стоящего на рабочем столе телефона. Алина сидела неподвижно и смотрела, как Кардинал плавно пересекает кабинет, подходит к своему столу и берет трубку.