Мы прибыли в Марсель на третий день после той ночи в затерянной лесной таверне, когда леди Вивиен рассказала мне печальную повесть о судьбе своего отца и проклятии, которое он невольно навлек и на нее, будучи увлечен злокозненным лордом Марвером в пучины запретного темного знания. Я заметил, что с души моей госпожи словно бы на время свалился тяжелый груз, как будто, рассказав мне обо всем, она переложила часть своего бремени на мои плечи; я же был готов ради нее нести бремена и еще более тяжкие и неудобоносимые. Два дня пути прошли спокойно: наши преследователи более не давали о себе знать, местность вокруг радовала глаз, постоялые дворы отличались удобством комнат и радушием хозяев, и мы с леди Вивиен провели это время в беседах, в которые она теперь вступала столь же охотно, как ранее хранила молчание. Я рассказывал ей о своих детских годах, проведенных в родном рыбацком селении, об отце, о матери, сестре, о моем бедном отважном брате Томасе и о наших ребяческих забавах, так что порой на лице леди появлялась улыбка, а один раз она даже рассмеялась, тихо, но радостно, и у меня потеплело на сердце от того, что я смог хотя бы на краткий миг помочь ей забыть о горестях и невзгодах. Леди Вивиен тоже рассказала мне немало увлекательных историй о приключениях лорда Валентайна в Святой земле, и я слушал ее с неослабевающим интересом, порой жалея о том, что Господь не дал мне родиться раньше и стать участником множества героических походов и сражений, которые ныне все больше отдалялись от нас во времени и рано или поздно обречены были кануть в пучину забвения вместе с идеалами истинного рыцарства и благородства.