Сказал и вновь рассмеялся… весело ему, значит. А и ладно, смех не слезы, с души не обеднеет.
Я ж упреждала, что кроткости во мне нету! И смирения! И прочьих бабьих достоинствов! Это ему еще свезло, что я без дрына, а то ж от души перетянула б. А камнем… от камня он увернулся, но я другим запустила.
— От холера! — Лойко добавил пару слов покрепче, но осекся. — Не слушай, Мышка, это нехорошие слова… и не хлюпай носом. Слышала, что Умник наш сказал…
Он ухмыльнулся и пальчик облизал. Жадно так… его что, не кормят туточки?
И волчья песнь стихла, когда впереди показалась та самая клятая пустошь.
Столько лет уж минуло, а будто бы слышу его голос, и каждое словечко помню. И теплоту рук огромных… и то, как садил меня, малую, на ладонь, подымал к самому потолку. А я смеялась от счастья, что была выше всех…