Вот только Божиня лишь одного ребеночка им послала. Дед говорил, что среди берендеев редко бывает, когда больше. И в матери моей души не чаял, избаловал ее вконец.
И смеялась долго, отчего сердце мое, которое заняло со страху, поскакало конем шалым.
И коль сумел, поверили ли ему стрелецкие сотни?
— А к рассвету, думаю, самое позднее — к полудню, появятся царевы люди и все тут зачистят, — добавил Арей.
Но ручей я перешла. И овражец, грязью до краев заполненный, по камням перескочила. Стенка осталась, на которую подняться надобно, да тропа с кольями, ныне грязью прикрытыми.
Кинулся, уже не просто так, с прискоком, будто бы танцуя. Дружки свистели, хохотали… подбадривали, значится. А он то подходил, то отступал, к дрыну примеряясь, пока мне все это не надоело. Оружия? Глядишь, милостью Божини, и не покалечу царевичева дружка… он сам взвизгнул тоненько и кинулся вдруг в ноги, да только я дрыну поставить успела.