Я глядела, как гаснет пламя в туманное утробе, и думала… а пустые все мысли, глупые, девичьи.
— Не грози. — Арей присел на корточки и ножичек вытянул. Махонький ножичек, такой за сапогом носить сподручно. А люди сведущие бают, что главное не величина, а умение. Этаким ножичком многое сотворить можно. — Ты, по-моему, неверно оценил ситуацию. Ты связан. Я свободен.
— Я ведь не прошу многого, Зослава… перстень мой примешь. Походишь в невестах… скажем, до лета походишь, а после и вернешь… если, конечно, захочешь возвращать.
Но то было для дела, чтоб рана его, дурная, темная — не сразу к бабке пошел, все думал, что само затянется, — очистилась да прижглася. К слову, Вирчову-то оно помогло. Но он с той поры горячего страсть боится… а Еське-то не для лечения…
Бревна вымокли, осклизлыми сделались, попробуй-ка зацепись… сення и Еська скатился в лужу, а он, даром что мелкий, зато верткий и цепкий, что пацук. Про иных и речи нет. Изгваздалися все, Кирей и тот растерял свою обычную веселость.
— Коней не гоните, — бабка вновь в седло вскочила, — туточки места… ненадежные.