— Вы полагаете, Александр Христофорович, что мое мнение в вопросах стратегии может что-то значить? — в тон ему ответил князь.
Десятка два кавалеристов, гусары и драгуны, бросились вдогонку.
— И просто умирать, — ответил он в тот раз. — А еще есть вероятность, что мое сознание окажется в том теле вместе с сознанием князя. И я стану шизофреником. Так ведь?
— Я тебя в последний раз прошу: откажись от этой безумной мысли, — отведя Трубецкого в сторону, попросил ротмистр Чуев. — Откуда ты можешь знать, что именно сегодня генерала привезут в Верею? И мало что в Верею, а сюда, в чисто поле, да еще что он будет встречаться с самим Наполеоном…
И ротмистр осекся, сообразив, что собирался привести аргумент, мягко говоря, некорректный.
На свист обратил внимание и солдат из обоза, выпрыгнул из-за фургона, как черт из табакерки, ружье, слава богу, у него было разряжено, поэтому он попытался ударить штыком. Выпад — винтовка со штыком имела в длину почти два метра, блестящий конец штыка мелькнул у самых глаз Трубецкого, тот успел шагнуть в сторону. Вскинул пистолет. Осечка!