В трапезной Трубецкой нашел мертвых монахинь. Он не смог их посчитать, хотя внимательно вглядывался в лицо каждой.
Пусть этот крест будет ему по силам! Нет!..
Крестьяне, пробравшиеся в Москву, пока ходили смирно, держались в стороне от победителей, только поглядывали вокруг, примечая те дома, куда стоило наведаться в темноте. Мы люди не гордые, мы подождем. Чего уж там…
Обоз мне подставили, подумал Трубецкой, это понятно. Тут я не ошибся. Но за каким дьяволом ему прислали на убой два десятка человек? И воинский груз. Капитан из штаба, говорите?
Не нужно было ему ехать в Москву. Ведь помнит, что любопытство сгубило кошку, что любопытной Варваре нос оторвали… Но ничего не смог с собой поделать. На то, чтобы не поехать смотреть горящий Смоленск, у него силы воли хватило, а вот с Москвой — не справился.
Народ взвыл, метнулся в стороны, восставшие наконец поняли, что в них таки выстрелят, и попытались атаковать батарею… Сколько там было того расстояния до пушек? Сотня шагов? Если бы сразу, после первого же залпа… Или хотя бы после второго — вполне могли успеть проскочить в паузу, но снова замешкались и на полпути встретились с картечью.