Он лежал в одном исподнем на холстине. Рука была перевязана чистой тряпкой, даже кровь не проступила. Позаботились мужики о барине. Если бы рану получил кто-то из них, то перемотали бы рану чем попало да и забыли бы про нее. Ну, разве что поменяли, если бы сильно рана кровила. А для князя все сделали, как он раньше говорил. Уважают.
— Сходите, — сказал Трубецкой. — Там нужно похоронить…
— Значит, так, — сказал Трубецкой. — Медные деньги отдадите вдове Силантия, им без кормильца тяжело будет. Из своих денег туда еще рубль добавишь, Афанасий… Рубль у тебя есть?
И мужики шли. С опаской, в стороне от военных, но направления на Москву держались твердо. Солдаты Великой Армии на крестьян косились, но ничего не предпринимали — зачем? Богатство — в Москве. И нечего терять время, пытаясь отобрать у пейзан их убогих лошадок и нелепые телеги.
Пальцы Трубецкого нащупали рукоять ножа, медленно извлекли его из сапога.
Слева от стола послышался щелчок. Капитан взвел курок. Все-таки кабинетная работа его подвела. Сержант держал оружие взведенным, поэтому смог выстрелить сразу, а капитан теперь был вынужден выдать свое местоположение…