Он не договорил. Если бы Трубецкому не было настолько плохо, то ничего бы у капитана не получилось, но руки князя плохо слушались, по всему телу растекалась слабость, и, даже поняв, что сейчас произойдет, Трубецкой не смог вовремя отреагировать. Палец так и остался на спусковом крючке пистолета.
— Еще… — Афанасий в который раз оглянулся на мужиков. — Мы тут вещички Силантия глянули… Покойничку они-то ни к чему, разве что вдове его что сгодится… Так он это… Вор он, Сергей Петрович. Супротив обчества вор. Мы у него в котомке в онучах чистых, что про запас держал, нашли, значит… Медью два рубля нашли, серебром шышнадцать рублей да золотом еще. Не знаю сколько, французское золото… И вот еще…
Еще один выпад, Трубецкой отвел штык в сторону левой рукой, взвел курок на пистолете и выстрелил в лицо противнику. Есть!
— И это тоже. Война дает шанс, Александр Христофорович. Давайте мы к этому вопросу вернемся после войны. Году так к пятнадцатому…
— Зачем стрелять? Стрелять неинтересно. У тебя есть сабля — руби. Я хочу, чтобы ты вынес отсюда его голову…
Аксельбанты и эполеты Бенкендорфа произвели даже на кузнеца некоторое впечатление, раз он выдавил из себя это «ваше превосходительство».