Реки Летоса были похожи на близнецов. Они рождались в горах и неслись вниз, к морю. Ревущие, непокорные, беспрерывно скачущие по перекатам, торопящиеся к морю и фьордам. Вода в них всегда была обжигающе-холодной.
Гвардеец снял с крюка закрытый масляный фонарь, освещавший эту часть коридора.
– А что делать мне? – спросила Шерон, вооруженная своим кинжалом.
Воздух казался кристально чистым, точно хрусталь, и пах легким морозом. Снег на пиках, со всех сторон подступивших к Тропе Любви, сиял на ярком солнце столь нестерпимо, что на него стало больно смотреть. Глаза все время слезились, и влага тут же мерзла на обветренных щеках путников.
Один раз крюк алебарды уцепился за край щита, но вырвать его из рук сойки не вышло, ей удалось избавиться от хвата.
Шрев не просыпался, и женщина с интересом разглядывала татуировку на его левой лопатке. Не сказать, что большая, легко можно было накрыть обеими ее ладонями.