– Ты же видела, что ваши двенадцать стрел сняли с латника в воротах чуть больше половины жизни. Воины – не стрелки. Нам и со стрелками-то повезло: они сами лезли под стрелы, так что отступать пришлось всего пару раз, – покачал головой я.
– Как что? – удивленно посмотрел на него Фантик. – Развесишь свои подштанники на веревках и станцуешь вокруг них танец огня. Только Масяню с собой возьми. А то на твои трясущиеся телеса приятного смотреть мало, а у нее…
– Я существо тонкой душевной организации, между прочим, – маг изобразил оскорбленную невинность. – Это ты, как лосиха, можешь просто так по лесу сутками бегать, а я вот нет, – горестно вздохнул он, – мне вдохновение нужно…
– Что ты сказал, щенок? – шипит нежить и, сокращая одним движением дистанцию, пытается схватить меня за глотку. Только пытается…
– Отец! Нет! Я не могу! – тело девушки в моих руках резко дернулось, из ее глаз потекли слезы.
Солнце медленно клонилось к закату. Мягкий золотистый свет его последних лучей стекал по белым стенам цитадели, отражался от доспехов и наконечников копий караульных, наполнял уютом и теплом аккуратные домики горожан. Откуда-то издалека раздавались четкие команды разводящего, меняющего легионеров на их постах, ржание лошадей доносилось из конюшен справа от громады цитадели. Жители Ниттала неторопливо стекались в многочисленные городские трактиры, чтобы за душевной беседой и кружкой ароматного темного пива на время забыть заботы и отдохнуть от одуряющей дневной жары. С реки, невидимой за постройками, доносилось прохладное дыхание бриза: в Ниттал пришел вечер.