В принципе любая продвинутая лаборатория двадцать первого века могла бы похвастаться примерно таким же набором техники.
Кто-то жаловался мне на жизнь, кто-то клялся в вечной дружбе, кто-то порывался выяснять отношения, кто-то объяснял мне, как следует писать, кто-то учил меня жить. А я пил.
Впрочем, солнце мне доводилось видеть не так уж часто. Небо было серым, плотно затянутым облаками, и восходы не баловали меня своим видом чаще чем раз в неделю. А то и в полторы недели.
И еще неизвестно, как они будут исследовать мой «феномен». Может, вытащат мозг из головы, положат на блюдечко и будут смотреть в свой навороченный супербупермикроскоп будущего…
Тут открывалось широкое поле для воображения.
Я сделал шесть выстрелов по формуле, которую нам вдалбливали инструкторы по боевой подготовке. Один выстрел – одна смерть.