Очередным гильтом в копилку наблюдений стал маг Перворожденных, встретивший отряд на четвертые сутки их марш-броска. Выскочив словно мархуз из засады перед носом воинов из авангарда, он поднятым над головой посохом остановил движение и, пока всадники успокаивали разгоряченных тирров, подбежал к Хангу. Обменявшись приветствиями, они о чем-то коротко переговорили, после чего всем было приказано спешиться, и все те же погонщики увели табун животных куда-то на запад. Воинам же предстояло укрыться в многочисленных землянках и ухоронках, вырытых по обе стороны дороги.
Олег открыл было рот, чтобы поинтересоваться причиной подобных выводов, как внезапно понял, что практически не ощущает левое запястье. То самое, на котором он носил отслеживающий астральную активность амулет. И который сейчас тревожно пульсировал, сообщая об открытии прохода в иную реальность.
Сейчас одежда была в грязных пятнах, подпалинах, левый рукав полностью отсутствовал. На оголенной руке багровел огромный ожог. За спиной же у неожиданного собеседника и вовсе полыхало пламя до небес.
Спокойствие пустоты – способность адептов некоторых магических и воинских школ быть спокойными и эмоционально стабильными в самых сложных условиях (а заодно уметь сохранять абсолютную неподвижность).
Защита, так хорошо себя показавшая против пульсаров, Колесницу не то что не остановила и уж тем более не разрушила, но даже на миг не притормозила. Хотя тут даже какой-нибудь стихиальный Щит не помог бы – требовалось нечто гораздо более мудреное. И заклинание, не зря названное в честь повозки жестокой и кровожадной богини, косой смерти прошлось по рядам кочевников. Чары не щадили никого, им было все едино: тирр ли, простой ли воин или шаман – магия уничтожала всех. А параллельно с этим сводили с ума от ужаса несчастных ящеров.