Я пересек парк, вышел из тени под косые лучи солнца и поднялся по широкой, изогнутой лестнице, войдя во дворец. Стражник у входа вытянулся в струнку. Я направился к задней лестнице, поднялся на второй этаж, а затем и на третий.
Я внимательно посмотрел ему в лицо. Кажется, в уголках его глаз притаилась улыбка, которая могла стать явной, если первым улыбнусь я. Вполне вероятно…
— Я только сейчас заметил, что я ударился в меланхолию, накачался и зол. Мне это не идет.
Я продолжал свой путь, и все три измерения, казалось, снова вступили в свои права. Солнце было таким, как и раньше, громадным шаром из расплавленного золота. Голубое небо было более темным, чем в Амбере, и абсолютно безоблачным. Точно такого же оттенка голубизну моря не нарушали не остров, ни парус. Я не видел ни одной птицы и не слышал ни единого звука, кроме тех, что издавали мы и кони. Над этим местом царила невероятная тишина. В чаще моего внезапно прояснившегося восприятия наконец нашел свое место на поверхности внизу и Лабиринт. Сначала я подумал, что он вырезан в скале, но когда мы подъехали ближе, я увидел, что он заключен внутри ее — золотисто-розовые вихри, словно прожилки в экзотическом мраморе, казавшиеся естественными, несмотря на то, что узор явно служил какой-то цели.
— Стоп! — прервал я, поднимая руку и пытаясь сесть.
— Спасибо, — промолвил я, когда все успокоились. — Я хотел бы многое рассказать вам и, может быть, кое-что даже расскажу. Что именно, зависит от того, что будет сказано вначале, поэтому начнем. Рэндом, расскажи всем то, что вчера рассказал мне.