– Не больше, чем мы с тобой, – пробурчал ему в спину Вернер.
– Слушай, Алекс, бросай ты эти русские задрочки! Я тебе слово даю – от-пу-щу. На все четыре стороны.
– Никак нет, сэр! – поспешно гавкнул Боровский.
«И что мне это даст?» – спросил Эндрю, уже понимая что.
– Так, – сказал Эссекс, подавшись вперед. – Знаю это место.
Рашен вышел из-за стола и прошелся вдоль первого ряда кресел. Тишина в зале царила гробовая. Никто из офицеров не шелохнулся, только глазами они ели адмирала, и в глазах этих можно было разглядеть все, что угодно, от немого вопроса до глубокой скорби.