— М-да… — Помолчав, проговорил Владимир Александрович.
Скинув свой новый номер Леониду, я ничуть не удивился тому, что спустя минуту, браслет задрожал сообщая о входящем вызове.
Не думаю, что ожидаемое мною событие произойдет сегодня, но подготовился я, словно на очередной "выход". "Плевалка-трещотка", правда, устроилась на самом дне рюкзака, вместе со взрывпакетами… обозвать их гранатами, у меня язык не повернется. Подавители, туда же. Всю эту роскошь, прикрыла куртка, а взятый мною в охотничьей комнате усадьбы, ухватистый нож с привычной рукоятью из турьего рога, пристроился в ножнах на левом бедре. Жаль карман джинсов, но пришлось им пожертвовать в угоду скрытности. Хорошо, что в гимназии никто особо не возражает против небольших отступлений в форме одежды… Правда, за всей этой возней с "модернизацией" одежды, я чуть не забыл самое главное: записку Бестужева, выцыганенную мною у боярина во время нашего последнего разговора
— Как сказать, — явно о чем-то своем, буркнул мой собеседник, но тут же спохватился. — Добрый, добрый. Кирилл. У меня не так много времени, поэтому просто слушай и не перебивай. Боярина Бестужева, Федор Георгиевич уже предупредил, теперь, на всякий случай, предупреждаем и тебя. Томилины. После смерти Ирины Михайловны, у нас возникли серьезные трения с их родом. Близнецы не в курсе, но всё очень-очень серьезно, понимаешь?
Небольшая пробежка от авто, до огромного, сияющего натертыми до блеска витринными окнами, салона, пятиминутная беседа с расхаживающими меж хромированным и ярко раскрашенным товаром, консультантами, и в машину я вернулся, будучи абсолютно довольным результатом.
— М-да уж… Сделал… — с некоторым, наверное, всё-таки недоумением, согласился Громов-младший и, вздохнув, переменил тему. — Скажи, почему я не могу связаться ни с Линой, ни с Милой?