– Будь спок, – кивнул проводник. – А клевая баба. Я бы на такой женился, не раздумывая. Жалко вот, что нерусская. Хотя…
– Но штаб эскадры должен контролировать наше положение, – заметил капитан, сбавляя тон.
– Отчего вы, доктора, все такие злые… – пробормотал Эндрю, неловко выворачивая голову, чтобы Эпштейну было удобнее стрелять.
Мутанты вблизи оказались совсем даже не уродами. Да, они были мелкие, плешивые, безносые, хилые, все в струпьях и грязи. Тем не менее у них имелась членораздельная речь, а залитые гноем узкие глазки излучали вполне человеческую ненависть. Что же касается шкур, служивших мутантам одеждой, а также копий и рогатин, которыми орда воинственно размахивала, то качеством изготовления все это почти не отличалось от того, что имели защитники Волочка. И, стреляя по мутантам, Линда никак не могла отделаться от мысли, что, если вонючего радиоактивного москвича как следует отмыть, а пропахшего навозом парижанина де Вилье, наоборот, окунуть в грязь, разница покажется не такой уж удручающей. Но москвичей здесь называли уродами вовсе не за генетические отклонения, и это Линда тоже поняла.
– А кормят именно крысиным мясом. Потому что голуби вкуснее. Честное слово, приличная еда. Собаки тоже довольно-таки… И потом, это все городские извращения. В сельской местности, где заражение было не такое серьезное, выжил кое-какой скот. Выглядит он не особенно аппетитно, но те куски, что доезжают до Москвы, вполне съедобны.
Ллойд слегка задумался и очень естественно поскреб себя под мышкой.